Как мы обещали, предлагаем вниманию наших читателей вторую часть беседы Михаила Вирина и Александра Бялко. Беседу провед Владимир Володин

В.Володин: Господа, в первой части нашей беседы речь шла о современном состоянии науки в оссии. Но есть еще один немаловажный вопрос: связь науки и бизнеса. Если вспомнить недавнее прошлое, то, например, в фирме «АМО» у присутствующего здесь Михаила Вирина в начале их работы не было даже грузчика без ученой степени.

М. Вирин: Было, что ж поделать. Время было такое.

А. Бялко: Это да. Но постепенно все меняется. И грузчики меняются.

Да, я видел очень много людей, которые, будучи кандидатами и докторами наук, и сегодня занимаются бизнесом, не имеющим никакого отношения к их специальности. Но в этом ничего странного нет. Сегодня многие бывшие ученые разбрелись по разным сферам деятельности. В науке остались те, кто не может заниматься ничем иным.

М.В.: Я бы даже сформулировал чуть по-иному: в науке остались те, кто не сумел уйти в новую жизнь.

В.В.: Простой пример: я тоже работал в фирме, где  хозяин очень любил, чтобы менеджерами по продажам (по-русски говоря, продавцами) работали люди с высшим образованием. Особенно – с высшим гуманитарным, особенно те, у кого в институтской программе была психология. Надо отметить, что к различного рода начальникам он такие требования не предъявлял – директора вполне могли быть без образования вообще.

А.Б.: Что касается продавцов, то это правильно. На Западе тоже очень много невостребованных гуманитариев, которые тоже в основном устраиваются продавцами, маркетологами и так далее. Ведь это те, кто понимает, что человеку надо.

А нестабильный период сейчас проходит. Происходит некое успокоение, и грузчиков с кандидатской степенью уже так просто не найдешь. Продавцов с высшим образованием тоже становится все меньше. Все опять становится на свои места. Великие потрясения вызвали огромные волны и колебания всего на свете, но все это постепенно сходит на нет.

Недавно ко мне обратились люди из Германии: «Нужен хороший программист». Лет пять-десять назад у нас была пропасть хороших программистов. Сейчас не найдешь ни одного: все заняты, все что-то делают. И Германия им не очень нужна, они и здесь нашли себе дело, их труд востребован, у них хорошие зарплаты. Так что все меняется, и надо понимать, что страна у нас уже другая.

В.В.: То есть начал развиваться  инновационный бизнес? Но ведь он должен прорываться с большей степенью трудозатрат, чем чистая коммерция.

А.Б.:  Да. По крайней мере, с не меньшими. Напор должен быть тот же, или даже больше. И профессионализм менеджеров должен быть достаточно высок.

Я встречал много ученых, замечательных изобретателей, которые сидят и ждут, что к ним придет, скажем, «Хонда» и выложит огромные деньги за их замечательные изобретения. Но, хотя эти изобретения «Хонде» нужны позарез, она не придет. Надо прийти к ней, надо уговаривать. Надо заключать грамотные контракты, чтобы потом не остаться на бобах, и так далее.

Никто не придет с чемоданом денег: забирай и иди. Все гораздо сложнее, и надо учиться профессионально представлять изобретения. Это должно быть профессией, и, как любой профессии, этому надо учиться, надо овладевать секретами профессии. Так что сложностей хватает.

М.В.: Я с этим полностью согласен: мы знаем, что в любом творческом процессе нужен менеджер. Например, кинопроизводство: там две ключевые фигуры – режиссер и продюсер. Они занимаются двумя сторонами процесса и друг без друга жить не могут. Если плох режиссер, как бы ни старался продюсер, фильм не пойдет. И наоборот, если плохой продюсер, режиссер ничего толком не сможет снять.

То же самое в науке: ученый – это режиссер, но ему нужен продюсер, который будет продвигать его работу как товар, рекламировать ее, договариваться со спонсорами, заботиться о контрактах и так далее.

Раньше эту роль исполняли заведующие кафедрами, либо их заместители, руководители научных групп. Они ездили в министерства, главки, на предприятия и договаривались, выбивали деньги. Так что в принципе научные руководители во многом и работали продюсерами проектов.

И, конечно, сейчас нужны люди, современно образованные, понимающие рынок, чувствующие его. Ведь тогда все определялось другим: не было никакой конкуренции – был заказ, были личные связи. Директор какого-нибудь промышленного предприятия заканчивал какой-то вуз, где у него оставались контакты. И он заказывал работы либо в определенном НИИ, либо в определенной научной группе, где он знал людей. И в условиях отсутствия конкуренции все так и жили.

Конечно, система была не очень эффективна. Это понятно. Но сейчас просто нет никакой системы.

А.Б.: Вот я и говорю, что благостное пожелание переводить науку в бизнес сопряжено с одним условием: должна быть целая прослойка людей – менеджеров науки. Они должны понимать и в науке, и в производстве, и в маркетинге. Но они еще не выросли, у нас их просто нет.

Западные специалисты нам не годятся: есть опыт, когда на огромные деньги сюда приглашались менеджеры этого профиля из развитых стран. Они ничего не понимают в том, что у нас происходит: все, чему учит западный опыт здесь абсолютно не работает.

М.В.: Я должен сказать, что, например, наш родной МИФИ уже стал готовить таких менеджеров для работы в международных организациях. Эти люди должны будут продвигать наши научные достижения на мировой рынок.

И эти люди, безусловно, необходимы: наука – товар, товар специфический, сложный. И без менеджеров она, конечно не выдержит.

Но это не касается фундаментальной науки – ее должно поддерживать государство. Ведь мощь государства определяется и тем, сколько оно может вложить в фундаментальную науку, и как потом обеспечить, чтобы ее достижения пришли в науку прикладную. Простой пример: наши ученые Басов и Прохоров изобрели в свое время лазер, и это было фундаментальное открытие, а сегодня лазеры используются чуть ли не в каждом доме в компьютерах, в ДВД-проигрывателях. 

В.В.: Что ж, остается надеяться, что у отечественной науки не все лучшее в прошлом, и что мы одолеем даже рыночные отношения.