Месяц с небольшим назад я писал о эпидемии отравлений некачественным алкоголем и его различными «народными» заменителями, которая прокатилась не только по городам и весям, но и по экранам телевизоров и страницам печатных изданий. При этом внятно объяснить, что происходит в стране, так никто и не смог.

С одной стороны, из целого ряда российских регионов поступали и продолжают поступать ужасающие данные о резком увеличении числа отравлений, которые с невероятным азартом транслируют самые различные средства массовой информации. С другой стороны, есть данные Роспотребнадзора, согласно которым число отравившихся разнообразными спиртосодержащими жидкостями уменьшилось в этом году по сравнению с прошлым на 20%. Так за 9 месяцев этого года отравилось 17 тысяч человек, а, например, в 2004 году количество отравленных составило почти 43 тысячи. Этой цифры нам сейчас, слава Богу, явно не достичь.

Но что же все-таки происходит?

Легальные производители ликероводочных изделий дают парадоксальный ответ: во всем виноваты новые акцизы. «С 1 января 2006 года был введен акциз на технический этиловый спирт», - объяснял ситуацию председатель правления Национальной алкогольной ассоциации Павел Шапкин. Подпольные водочные дельцы израсходовали старые запасы относительно безопасного технического спирта и перешли на аптечные антисептики. А те содержат смертельно опасные реагенты. Именно поэтому и начались массовые случаи отравлений.

Это объяснение можно бы принять на веру, если не знать, что еще во времена советской власти народ пил одеколоны, политуру, клей БФ и прочие сомнительные субстанции. Между прочим, и водка большинства государственных региональных ликероводочных заводов в те времена тоже годилась в основном на растирания, а ведь ее пила большая часть населения страны. И вдруг сейчас, если верить всему, что говорится и пишется, отравления суррогатным алкоголем приобрели размах средневековой чумной эпидемии.
Примерно месяц назад сразу два спикера палат Федерального собрания, несмотря на то, что возглавляют конкурирующие политические партии, заявили о необходимости введении госмонополии на спирт как о единственной спасительной мере. Учитывая, что такое же мнение высказал министр сельского хозяйства, а закаленный в политических баталиях и тонко чувствующий направление ветра сенатор Лисовский даже вышел защищать эту точку зрения в телевизионной дуэли, было понятно, что принципиальное решение по этому поводу уже принято. И вдруг все замерло: ни монополии на спирт, ни каких иных резких властных движений не последовало. Поэтому воспользуемся паузой и, относясь к возвращению «монопольки» как к почти свершившемуся факту, попробуем понять, что же за этим последует.

Как признают представители правоохранительных органов, практически во всех регионах России есть свои деятели теневого алкогольного рынка, производящие и успешно реализующие опасную для жизни продукцию.

Министр внутренних дел в начале ноября даже поведал журналистам, что суррогат из технического спирта выпускается под марками «Светоч», «Крепыш» и «Лейся, песня». Более того, по его словам, сейчас в восьми российских регионах оперативно-следственные бригады занимаются поисками изготовителей убийственной «песни». Однако даже в Генпрокуратуре считают, что принимаемые правоохранительными органами меры не смогут исправить чрезвычайное положение в регионах, где тысячи людей уже отравились суррогатным алкоголем. В обществе же в действенность борьбы с пьянством и всем, что ему сопутствует, не верят, начиная, как минимум, со времен Петра Великого.

Что может сделать государство, взяв под контроль…, между прочим, что именно? Производство спирта или его продажу? Так спикер Госдумы Борис Грызлов говорил о монополии на продажу. Глава Совета Федерации Сергей Миронов заявлял о необходимости вернуть государству монополию на производство этилового спирта. Какой из вариантов будет принят? Раздумья-то тянутся уже не день и не два.

Вариант, предлагаемый Мироновым, уже, по большому счету, рассматривался: речь шла о создании государственного предприятия-посредника между производителями и дистрибуторами алкоголя, некоей государственной акционерной корпорации. Этот вариант можно считать умеренным и требующим относительно небольших затрат.

Второй вариант, предложенный Грызловым, более радикален: он подразумевает установление государственной монополии на розничную продажу спиртного. Подобные системы действуют, например, в Финляндии, Норвегии, Исландии. Эксперты уверяют, что для осуществления этого варианта понадобятся серьезные финансовые вложения. По оценкам Союза участников алкогольного рынка, продажей алкогольной продукции в стране сейчас занимаются около 100 тысяч лицензированных торговых точек, а средние затраты на открытие одного магазина составляют от 30-ти до 100 тысяч долларов. Если перемножить 30 и 100 тысяч на 100 тысяч магазинов, которые понадобятся для нормального функционирования федеральной розничной сети по продаже алкоголя, становится ясно, что идея господина Грызлова обойдется властям в очень весомую копеечку. Конечно, государство может ограничиться вдвое меньшим количеством магазинов, но тогда страна сразу вспомнит времена антиалкогольной компании второй половины 80-х. Тогда, между прочим, и «пьяные» деньги активно пошли мимо казны, и травились, чем попало, не хуже сегодняшнего.

Окончание следует.