На главную страницу       Телефоны      Написать письмо                  

:: Ностальгия – тоска не по дому ::

Мы отвыкли от того, что раньше считалось нормальной жизнью. Да, конечно, в окна к любимым женщинам нам лазить уже поздно: наши животы уже сложно перекинуть даже через подоконник первого этажа, наши руки уже подтягивают так просто и свободно наши сильно потяжелевшие тела. Да и девушки стали какими-то далекими: «Вот за этой я бы поухаживал, но сначала надо бы выпить «Валокордина». Да и что такое ухаживание, когда все вокруг продается и покупается?

Помню покойного приятеля, большого любителя и любимца женщин. Было их у него несметное количество. И вот во времена первоначального накопления капитала он, тогда ставший на некоторое время главой какой-то фирмы, грустно сказал: «Теперь их легче купить, чем соблазнить. Зачем это надо?». Без привычного дела он как-то сник, фирму потерял, начал хворать и умер в 51 год.

Еще один мой друг, принявший, вроде бы, новые правила игры, был, по сути, убит дефолтом 1998 года. Нет, он протянул еще почти три года, хотя и повторял постоянно, что не хочет так жить, что лучше умереть. Пятидесятилетний юбилей отмечать он не стал: дочка через месяц выходила замуж, и денег на свое торжество не было. А еще через месяц, отправившись за продуктами в ближайший к дому магазин, он упал на улице и умер от сердечного приступа за какие-то десять минут, прошедшие до приезда «скорой».

Новая жизнь ломала нас, выросших при советской власти об колено. Мы набивали шишки, не на голове – на сердце и в мозгу. Мы становились другими – теми, кто мог выжить и, более того, выжить достаточно комфортно.

Бедность стала понятием очень относительным. Приятель, двадцать лет не делал нормальный въезд на свой дачный участок, полученный когда-то практически даром: все равно машины у нас никогда не будет. И вот машина появилась. Пусть непрестижная, но с четырьмя колесами, салоном, где четыре человека размещаются вольготно, а пять более-менее нормально, с несколькими десятками лошадок под капотом. Пришлось делать въезд.

Вот, говорю ему, разбогател. Да нет, отвечает, это бедность другая стала, и машина эта – для бедных.

Между прочим, машины для бедных были в нормальных странах уже давно, теперь это понятие появилось у нас. Прогресс. Но платить за прогресс приходится дорого, причем чем-то главным, человеческим.

Вы помните, как раньше, отсидев положенные часы на работе, мы собирались в дружеской компании? Экзюпери писал, что самая большая роскошь – это роскошь человеческого общения. Сейчас молодежь уже не знает, кто такой Экзюпери, а роскошь общения стала еще более дорогим удовольствием. Вы помните, когда последний раз сидели на работе, сколько положено, а не сколько надо? Вы помните, когда последний раз спорили с друзьями до хрипоты о чем-то отвлеченном, но почему-то в этот момент очень важном? Другая жизнь вокруг.

Вы помните горбачевскую перестройку, которую теперь принято поносить и поливать жидким калом? Помните, как вдруг разрешили говорить правду? Пусть не всю, не обо всем и не всегда, но разрешили. Из небытия всплывали поэты и художники, книги и фильмы. Это сейчас «вечно позавчерашние» кричат о прелестях жизни при советской власти. Мы-то эти «прелести» пережили, уже будучи взрослыми людьми. И тогда глоток свободы отмеренный нам Горбачевым, пьянил и кружил головы. Это было время надежд, что вот-вот заживем по-человечески.

По-человечески зажили далеко не все. Да и человеческая жизнь оказалась совсем не тем, чего мы ожидали. И наши головы уже не кружатся ни от вольных песен, ни от лишних денег.

Мы перестали лазить в окна к любимым женщинам, и этого не заменит ничто. А главное – это теперь надолго.

«Ностальгия – тоска не по дому,

А тоска по себе самому», - писал поэт. И сейчас мы ощущаем это в полной мере. Но жизнь продолжается. Другая жизнь.

© М.М.Вирин

Концепция и дизайн: Шварц Елена. Администратор сервера Глеб Игрунов.