Разумеется, в этой жизни бывает все, а то, чего совсем не может быть, иногда случается.

Известие о том, что один из признанных вождей российских либералов Гарри Каспаров пришел на некое объединительное мероприятие отечественных националистов, выступал там и был выслушан аудиторией, как раз из последних. Этого точно не могло быть, но случилось. Что-то произошло со страной, в которой мы живем, с обществом, частью которого являемся.

И тут нужно вернуться почти на два месяца назад. К тому самому сакраментальному дню 5 декабря, когда нам начали рассказывать сказки о том, как мы голосовали на думских выборах. Именно тогда и начались те невиданные уже много лет вещи, которые происходят по сей день.

Сначала сами собой, без особой подготовки, на улицу вышли около десяти тысяч человек. Через пять дней на болотную площадь пришло уже не меньше 50 тысяч. Еще две недели, и на проспекте Сахарова собрался уже минимум стотысячный митинг.

Мне сложно об этом писать: ни на один из митингов я не ходил. Пока чувствую, что отходил свое 20 лет назад, когда был моложе и полнее революционного энтузиазма. Но рассказы знакомых, решивших вспомнить молодость, рисуют те же самые картины. Это – уже не толпа, хотя трудно с уверенностью сказать, что народ (плакат: «Это еще не народ, но уже не толпа» проносили вдоль многокилометровой и многочасовой очереди во Дворец молодежи у метро Фрунзенская, стоявшей, чтобы попрощаться с умершим, тоже в декабре, академиком Сахаровым.

Потом, в августе 91-го, у Белого дома, это был уже точно народ. Разный, ни в какое другое время, ни в каком другом месте не собравшийся бы, тоже тысяч сто, самое большее – 150. Но этого хватило, чтобы остановить танки.

Потом эти люди разошлись и рассорились. Потом одни из них стали богачами, а другие – нищими. Потом одни затосковали по утраченной советской власти, другие с удовольствием отряхнули с подошв ее прах. Но тогда они были вместе, потому что оскорбили их всех. Как и в декабре 2011-го.

Я не верю, что союз демократов, коммунистов, националистов, монархистов и анархистов, стихийно сложившийся в процессе нынешнего протеста, сможет продолжаться долго. Но я понимаю, что он может существовать, пока есть общий враг – нынешняя власть. Именно она сумела создать этот странный союз и поддерживает его целостность. Так в 91-м относительное единство ельцинской части Верховного Совета не выдержало испытания победой. Но пока противостояние держит силы оппозиции вместе, можно подумать о самом простом: чего же они могут добиться.

Понятно, что они не добьются честных выборов 4 марта. Власть к этому абсолютно не готова. По интернету уже ходят инструкции, которые рассылают на места чиновники невысокого уровня: они готовят то, что уже было в декабре – вбросы, так называемые «карусели» с открепительными талонами, принудительное голосование бюджетников – все старые мошеннические приемы, из-за которых и начались протесты. И если сейчас незаконной и нелигитимной называют Госдуму, то весной это же будет и с президентом.

Протесты явно продолжатся, поскольку придет весна, не будет зимних морозов, зато увеличится количество людей, чувствующих себя обманутыми и оскорбленными. Лучшее средство против протестов – проведение действительно честных выборов, тем более, что пока они особыми осложнениями не грозят.

Но здесь-то мы подходим к одной из основных сегодняшних проблем: власть и граждане друг друга не слышат. Совсем. То есть абсолютно.

Только сегодня на Садовом кольце в Москве состоялся автопробег в поддержку протестных акций. Его транслировали в интернете, и любой желающий мог убедиться в его массовости. Я не знаю, было ли там 3 тысячи машин, или 5 тысяч, но то, что число их надо было исчислять тысячам, сомнению не подлежит. А вот ГУВД насчитало 300 автомобилей. Кому захочет поверить тот же Владимир Путин, когда ему доложат эти цифры? Протесты? У нас нет никаких протестов, - сказал он английской журналистке.

Странно ли, что при таком к себе отношении общество не желает слушать, что ему говорит власть?

Отчуждение их друг от друга достигло тех пределов, за которыми в любой момент может быть взрыв. И что тогда? Новая революция? Новая гражданская война? Люди, выражающие точку зрения нашего чиновничества, уверяют: силы оппозиции не так велики. Господа, сколько человек было в партии большевиков в 1917 году? Уверяю вас: не больше. Остальные примкнули к победителям.

Сегодня объединенная оппозиция вполне может выставить по всей стране 1 – 1,5% населения – именно этого количества достаточно для успешной революции.

Нет, мне не хочется быть печальным пророком. Мне не хочется увидеть то, что очень может произойти. Но для того, чтобы этого точно не случилось, российская элита должна осознать, к чему она ведет страну. Оппозиция свои требования высказала, и пока они весьма умерены. Пока на гребне протестной волны находятся совсем не революционно настроенные люди. Но так начинается любое революционное движение. И когда эти люди перестают отвечать чаяниям своих же рядовых соратников, на смену им приходят радикалы. О том, что бывает дальше, мне не хочется говорить.

Пока еще есть время пойти на переговоры и остановить волну, но его явно не так много.