Молодого человека привели в полицию, где некий достаточно высокий чин начал объяснять ему, как нехорошо рассказывать историю про то, как полицейский убил случайного прохожего. Скажем сразу: для молодого человека все закончилось благополучно, и он, спустя много лет, описал этот случай в своих мемуарах. Мемуары назывались «Былое и думы».

Как видим, полицейские чины (а речь шла о питерском будочнике, низшем полицейском чине, зарезавшем купца, пытавшегося укрыться от страха под его защитой) и во времена молодого Герцена не отличались кристальной честностью. Хотя император Николай Первый был достаточно грозным правителем, мог даже так рявкнуть на взбунтовавшийся народ, что бунт мгновенно прекращался.

Истории о том, как били задержанных в отделениях милиции в советские времена, я слышал неоднократно. Причем не потом, когда стало принято хаять все советское, а в то самое время, когда эти истории передавались друг другу с оглядкой и шепотом.

Так одна знакомая рассказала, как где-то в конце 70-х парнишке с ее курса в милиции отбили почки. Били при свидетелях (в отделение забрали сразу несколько человек) – менты были пьяны и ничего не стеснялись. Парень умер в больнице. И никакого уголовного дела по этому поводу возбуждено не было: милиция всегда была права, а за убийство милиционера давали «исключительную меру наказания» - расстрел.

Сейчас другие времена. Вон, милицию обратно в полицию переименовали. Только нравы остались теми же, да еще с поправкой на наше безжалостное время.

А теперь давайте честно скажем: может ли наша полиция – милиция быть другой? И во времена Николая Первого быть жандармом считалось не очень приличным. И при советской власти, во всяком случае, в те годы, которые я помню, на человека, работающего в милиции, смотрели как-то косо. О том, как смотрят на них сегодня, думаю, знают все. Кто же пойдет в милицию работать?

Как-то еще в конце 90-х довелось мне говорить на эту тему с одним тогдашним депутатом Госдумы. «Что вы хотите, - объяснял он, - у нас недавно провели социологическое исследование. Так по его результатам в милицию и в преступные группировки идут практически одинаковые люди. Не туда – так туда. Ментальность одна и та же».

Поскольку я результаты этого исследования никогда не видел, утверждать ничего не берусь. Но есть другие, весьма красноречивые факты. Если кто-то еще не забыл, в начале 90-х годов, когда отечественные предприниматели не были еще олигархами, а лишь делали свои первые, далеко не всегда законные шаги в бизнесе, существовали два равноправных вида «крыш». Одна из них – преступная, когда договариваться приходилось с некоей ОПГ. Другая – ментовская, когда на тех же условиях договаривались с каким-либо подразделением УВД. При этом преступная «крыша» в те времена считалась более надежной.

Однако затем правоохранительные органы не очень медленно, но очень верно заняли ведущие позиции в деле крышевания. Справедливости ради скажем, что частенько они действуют в связке с представителями других органов исполнительной власти.

А почему бы не заняться нелегальным бизнесом представителям неуважаемой профессии, до самого последнего времени, получавшим к тому же не самую престижную зарплату?

Но это – лишь одна сторона отношений между правоохранительными органами и гражданами, права которых эти органы призваны охранять. На сегодняшний день наиболее скандальной является как раз другая сторона этих отношений.